Требование правосудия, которое звучит изнутри тюрем, опирается, где бы то ни было в Европе, на принципы, установленные Страсбургским судом. Тот факт, что эти принципы сегодня представляют собой, помимо многообразия пенитенциарных систем и разнообразия правовых традиций и культуры активизма, общий горизонт защиты заключенных, доказывает значительную важность этой судебной конструкции.
Создатели этого проекта — бывшие заключенные, активисты, юристы, академики — в первую очередь были заинтересованы в том, чтобы отметить работу правосудия. Её празднование с целью сохранения освободительного идеала в контексте политической потребности в том, чтобы императивы безопасности и/или управления преобладали над законом, становится все более насущной.
Судебная конструкция, затрагивающая в относительной степени все аспекты повседневной жизни в тюрьме
Целью проекта было выделить, в рамках особенно богатой судебной практики, решение по делу Кудла против Польши от 26 октября 2000 года, в котором закреплено право на условия содержания под стражей, совместимые с достоинством, и на медицинскую помощь, необходимую в соответствии с состоянием здоровья. Следует признать, что подход, применяемый в данном деле, осложнен в силу скромности в отношении тюремного аспекта данного решения, который был отодвинут на задний план «переворотом»[1] Большой палаты по совершенно иному вопросу, а именно в отношении права на эффективное средство правовой защиты в связи с необоснованной продолжительностью разбирательства (см. презентацию решения). Однако этот аспект не умаляет значения данного решения для пенитенциарной сферы. Тот факт, что решение по делу Кудла является важным этапом в построении европейского тюремного права, полностью оправдан, учитывая юридическое и символическое значение изложенного в нем принципа.
Как напоминает Франсуаза Тулкенс[2], решение по делу Кудла представляет собой «общую матрицу» права на защиту здоровья в тюрьме и права на гуманные условия заключения, которые в значительной степени являются доминирующими темами в тюремных разбирательствах, рассматриваемые Судом. С другой стороны, принцип права на условия жизни в тюрьме, совместимые с человеческим достоинством, распространился в судебной практике за пределы сугубо материальных аспектов размещения (см. статью Б. Пастр-Белды). Суд опирался на этот принцип в таких разнообразных областях, как камеры строгого режима[3], личный досмотр[4], межэтническое насилие в местах заключения[5], пожизненное заключение, не подлежащее сокращению[6], и режим пожизненного заключения[7]. Информированный критик европейской судебной практики быстро определил принцип, включенный в решение по делу Кудла, как «статья 3-bis Европейской конвенции по правам человека«[8]. Несмотря на то, что это не является полностью основополагающим актом европейского тюремного права, поскольку Суд поставил перед собой задачу скорее выражения требований, изложенных ранее, решение по делу Кудла, несомненно, сыграло роль катализатора для понимания тюремных проблем и заслуживает того, чтобы ему было отведено почетное место.
Созданный в контексте, ознаменованном переходом под его юрисдикцию огромного бывшего советского тюремного блока, все еще в значительной степени связанного с наследием ГУЛАГа, Суд взял на себя задачу перевернуть систему наказания с целью избавить её от наиболее удручающих аспектов, до того, чтобы добиться «благополучия» заключенного. Однако эта судебная практика не вытекает исключительно из гуманитарных соображений, которые можно было бы принять за простую переформулировку доблестных интересов филантропических сообществ XIX века. Помимо аспектов, касающихся физической и психологической неприкосновенности заключенного, Суд фактически рассматривал его как гражданина, который, несмотря на то, что он лишен свободы передвижения, остается обладателем всех своих основных прав и может ими пользоваться. Большая палата торжественно подтвердила это в решении по делу Херст против Соединенного Королевства: «Недопустимо… чтобы заключенный был лишен своих прав, предусмотренных Конвенцией только потому, что он заключен под стражу в результате вынесения обвинительного приговора«[9]. Обязуя тюремную администрацию соблюдать принцип законности и обязательство прозрачности, Суд осуществляет юридическую, политическую и символическую реинтеграцию заключенных в общество.
Постоянство проблем тюрьмы
Однако серьезно относиться к этому изменению прав значит подвергать сомнению его реальные последствия. Историческая перспектива, прежде всего, указывает на то, что усилия по преобразованию европейской пенитенциарной системы являются частью непрерывного процесса реформ, который возник одновременно с институтом тюрьмы в качестве наказания, процессом, который с тех пор постоянно обновляется. Таким образом, постоянное возобновление тюремной реформы может вызвать вопросы относительно реальности уступок, данных государствами заключенным, в том числе в тех случаях, когда они находятся под надзором судьи. В этой связи продолжающие поступать сообщения о произволе на всем континенте свидетельствуют о том, как трудно претворить в жизнь требования Суда.
Более того, сталкиваясь с исторической инертностью пенитенциарных учреждений, Суд рискует увидеть, как его требования остаются без внимания, а его авторитет в конечном итоге ослабевает. Все эти условия, похоже, подавляют активизм, проявившийся в судебной практике начала 2000-х годов. Кроме того, динамика судебных разбирательств по тюремным вопросам, подпитываемая чрезмерной легализацией дебатов о тюрьмах и активистской деятельности, сталкивается с откровенной переориентацией европейской судебной практики, отмеченной ростом принципа субсидиарности, что находит свое отражение в явной сдержанности европейского судьи в отношении политических и социальных альтернатив государств-членов.
Доступ к судье, здоровье, условия содержания под стражей, насилие: правовые изменения сквозь призму социальных реалий тюрьмы.
Столкнувшись с этой суровой реальностью, данный проект пытается подвести итоги судебной практики после решения по делу Кудла и попытаться заглянуть в будущее. Как европейская судебная практика повлияла на тюрьмы за эти двадцать лет? И наоборот, в какой степени знакомство Суда с тюремной проблематикой изменило его взгляд на тюрьму и на то, как он решает возникающие в связи с этим споры? Эти вопросы относятся к трем уровням анализа отношений между тюрьмой и европейским правом.
На правовом уровне, прежде всего, каковы рамки правового статуса заключенного, вытекающие из решений Страсбургского суда? В какой степени Суд адаптировал гарантии, предусмотренные Конвенцией, к конкретному положению заключенных? Какова так же динамика взаимодействия между национальной, европейской и международной правовыми системами? С точки зрения уголовной и пенитенциарной политики, какой путь проходит современное прецедентное право, и как оно отвечает на новые вопросы, возникающие в связи с современными способами организации пенитенциарной системы и эволюцией уголовно-исполнительных концепций и репрессивного выбора? Во-вторых, с точки зрения повседневной жизни тюрьмы, удалось ли освободительным амбициям, лежащим в основе судебной практики, помешать императиву дисциплины и безопасности тюремный учреждений?
Проект выбирает эти направления вопросов, опираясь на четыре темы. Те, которые, конечно, имеют непосредственное отношение к решению по делу Кудла и которые стали поводом для самого насыщенного судебного разбирательства в Страсбурге: защита здоровья и условия заключения. Острый вопрос о насилии в тюрьмах, который лежит в основе тюремного опыта, помимо материальных и медицинских улучшений, сделанных в последние годы для улучшения условий содержания заключенных. Но также, и прежде всего, то, что является краеугольным камнем европейского органа — введение правосудия в тюрьмы.
Эта площадка призвана привлечь внимание именно к точке зрения тех, кто ежедневно работает с Конвенцией в целях обеспечения соблюдения достоинства в тюрьме — заключенных, правозащитных организаций и адвокатов. Однако, будучи убежденными в неотъемлемости достоинства заключенных и их полноправной принадлежности к политическому сообществу, они стремились наладить диалог с другими представителями пенитенциарной системы, тюремным персоналом, судьями и государственными должностными лицами по вопросу о последствиях этих правовых процессов. В связи с этим, хотя сайт был разработан в тесном сотрудничестве с учеными, а их вклад соответствует лучшим научным требованиям, платформа не претендует на научно-упорядоченный анализ рассматриваемых на ней вопросов. Сайт задуман не только как красочное и оптимистическое празднование решения Европейского суда по правам человека, но и как серьезный и требовательный призыв к действию.
[1] Флосс, Дж. Ф. Actualité de la Convention européenne des droits de l’homme. Actualité juridique Droit administratif, 2001, стр. 1006.
[2] Тулкенс, Ф. (2014). Les prisons en Europe: Les développements récents de la jurisprudence de la Cour européenne des droits de l’homme. Déviance et Société, vol. 38(4), 425-448.
[3] Ван дер Вен против Голландии, № 50901/99
[4] Фреро против Франции, № 70204/01
[5] Родич и другие против Боснии и Герцеговины, № 22893/05
[6] Кафкарис против Кипра [БП], № 21906/04
[7] Н.Т. против России, № 14727/11
[8] Судр, Ф. «L’article 3 bis de la Convention européenne des droits de l’homme: le droit à des conditions of détention is conu respect de la dignité de la personne humaine», Mélanges G. Cohen-Jonathan, Bruylant, 2004. 1503.
[9] Херст против Соединенного Королевства (№ 2) [БП], № 74025/01